Чудная
погода стояла в городе Пльзень утром 29 февраля 1920 года. Донниковые[1]
лучи света просачивались сквозь перламутровые шторы в вытянутую, прямоугольную
гостиную, оканчивая свой путь на изящной голени Люции Красна, спущенной с бордовой
кушетки в стиле ар-деко. Дама с благородными чертами Марии-Жозефины[2],
облачённая в тонкий, полупрозрачный пеньюар, напоминающий своим фасоном строгий
ханьфу, читала крупный томик зарубежного классика. Остановившись на середине
страницы, она встала и направилась на работу.
В
соседней комнате только проснулся её восемнадцатилетний сын – Франц. Парень сонно
вышел в длинный коридор и, прислонившись к старой деревянной двери в аппендиксе,
увлечённо наблюдал за сборами Люции.
Спустя
секунды, боясь разоблачения, Франц удалился, скрывшись за входом в свою
маленькую скромную комнату. Его мысли парили в небытие, где-то далеко от
реальности. Парень, плюхнувшись и утонув в кресле с широким мягким сиденьем,
обитом изумрудной жаккардовой тканью, лениво взял в нежные, юношеские руки
современную книгу по психоанализу, завёрнутую в блёклую обложку с растительными,
модерновыми рисунками. Обдав источник знаний любопытным взглядом карих сияющих
глаз, блещущих молодостью и здоровьем, Франц раскрыл книгу и, опустив в искусные
уста шоколадный шарик сладкой детской конфеты, принялся за чтение.
***
Тридцатисемилетняя
Люция была учительницей литературы в средней школе для девочек. Большинство
учениц любило симпатичную женщину, интересно преподающая свой предмет. Однако
находились и недовольные девочки: в основном, воспитанницы ортодоксальных
родителей, являющиеся отличной заменой предыдущего поколения. Таких девушек не
привлекали модные, возникшие под влиянием развития кинематографа тенденции в
виде яркого вызывающего макияжа, мальчишеских стрижек и укороченных прямых
платьев. Более того, благовоспитанные ученицы своевременно сообщали о нарушении
чёрствого стиля школьной формы остальными девушками и прелестной учительницы
литературы.
-
Рекомендую вам, барышни, почитать Карела Чапека на досуге, раз Викторин из
Вшегрд для вас слишком сложен, - продекларировала в конце урока Люция, сотрясая
тишину кабинета.
Несколько
школьниц недовольно вздохнуло, другие – самые лояльные – мило улыбнулись. Лишь
Михаела – полная дочь священника – ровно держа массивную спину, по обыкновению,
молчала и холодно глядела сквозь обаятельную русоволосую леди в непозволительно
обтягивающей юбке.
***
Ничем
не примечательный школьный день закончился, и учительница устремилась к милому,
будто кукольному, дому с красной черепичной крышей, обращённый фронтоном на обширные
красоты Borský park. Люция неторопливо гуляла по мощёным улочкам, любуясь
окружающим её видом и возносясь в размышлениях к небесному куполу пышных кучевых
облаков, так похожих на свободно щиплющих травку, неостриженных овец.
Смеркалось.
Из окон пряничных домиков доносилось то ласковый женский голос, поющий о
неразделённой любви, то весёлые и резвые английские восклицания мужчины о
лёгкости и великолепии жизни, то замысловатые мелодии джаза, то скрипки и
виолончели нестареющей классики.
***
Поздним
вечером рассеянный свет торшера проникал через ниточки шапочки-абажура с
изображением насыщенных средневековых витражей. Люция, окружённая мягкими подушками,
словно безвестная наложница в гареме турецкого султана, лежала на той же
просторной, изогнутой кушетке, засыпая и погружаясь в океан аромата туманных,
романтичных снов.
Женщине
мерещились времена её первой влюблённости, студенческие годы, замужество и
рождение любимого сына. Даже в полусне Люция осознавала, что всё это в прошлом.
За
порогом сияли недостижимые звёзды, кажущиеся с Земли мотыльковыми блестящими точками,
когда Франц, проведший весь день в постели, ворвался в скромно обставленную
залу, потревожив, тем самым, покой пребывающей до того в грёзах чешской гетеры.
Дама приоткрыла створки белоснежных век, махнув пушистыми щетинками ресниц. Её
спутанный взор полностью соответствовал состоянию женщины. В ответ Франц лишь
улыбнулся розовыми нежными губами и приблизился к очаровательной Лукреции[3], облачённой
в шёлковую сорочку, желая подарить ей всю свою любовь.
Люция
не сопротивлялась. Её густые волнистые волосы, скованные в популярной причёске,
обрамляли сладострастное лицо богини. Прелести, видневшиеся из-под ночной
рубашки, наливались и готовились к предстоящему действу. Погружённое в полумрак
тело извивалось, соблазнительной белизной маня и взывая к объятиям. Франц,
вопреки всему, не смог удовлетвориться ласканием одним только взглядом.
26.11.19
[1] То же,
что жёлтые (от «до́нник»).
[2] Мария-Жозефина
Савойская (2 сентября 1753 — 13 ноября 1810) – королева Франции.
[3] Лукреция
( ум. ок. 510-508 гг. до н.э.) — легендарная римская матрона, прославившаяся
своей красотой и добродетелью.